Эксперт
- Статус
- Оффлайн
- Регистрация
- 11 Ноя 2020
- Сообщения
- 1,376
- Реакции
- 445
Так уж получилось, что на двадцать шестом году своей жизни я загремел в психушку. Ни сказать, что это меня особо расстроило, да и неожиданностью особой не стало, хотя я конечно же надеялся, что до этого не дойдёт. У всех людей так или иначе есть свои причуды. Кто-то не может выйти из квартиры пока раз десять не проверит на месте ли ключи, телефон и документы, кто-то скатывается в глубочайшее уныние стоит ему надолго остаться наедине с самим собой, кто-то вечно кусает губы, хочет он того или нет. Всевозможных маленьких людских причуд не сосчитать, да и кому оно нужно, ведь как правило они совсем не мешают жить нормальной жизнью.
И я не стал в этом исключением. Моя причуда заключалась в том, что мне с детства нравилось доводить все свои начинания до конца. Когда в детстве мне купили моё первое лего, я сидел до тех пор, пока не собрал кораблик, который был нарисован на картинке. Затем мне купили коробку с пазлами и я опять же сидел и собирал их, не отвлекаясь ни на что, хотя мама и пыталась меня вытянуть от этого занятия на пару минут, чтобы покормить. Даже мои любимые вкусняшки не могли меня заставить бросить начатое дело, ведь какая еда, если я вот-вот поставлю наконец все кусочки картинки в правильное место?
В общем так я и жил, отдаваясь любому своему начинаю с полной отдачей и не считал это какой-то проблемой. В школе меня хвалили за отличную успеваемость, затем в универе меня ставили другим в пример. На работе тоже всё было отлично, но в какой-то момент всё пошло наперекосяк и причуда, что вела меня по жизни вдруг стала этой жизни мешать. Знаете, довольно просто сделать уроки до конца, написать курсовую работу или закончить проект, который поручили на работе, а потом с чувством удовлетворения заниматься чем-нибудь другим, но к сожалению не всякое дело возможно довести до конца и это очень грустно.
Нет. Это натурально сводит с ума.
Чем старше я становился, тем хуже были мои дела. Самое страшное, что я осознавал проблему, но ничего не мог с собой поделать. И однажды, когда мои заскоки начали доходить до абсурда, я решился. Взял отпуск на работе и приехал в ближайшую психиатрическую больницу. Прошёл обследование, получил диагноз ОКР (обсессивно-компульсивное расстройство), заполнил бумаги и заселился в свой номер люкс. Шучу. Меня заселили в общую палату для не особо буйных, выдали робу и тапочки, и я приготовился к тому, что в ближайшее время эта палата станет моим домом.
Я реалист по жизни, и не ждал, что чудесным образом исцелюсь, скушав пару таблеток и поговорив с докторами по душам, поэтому решил просто расслабиться и плыть по течению фармакотирапии с периодическими остановками на берегах кабинетов мозгоправов. Поскольку я думал, что останусь там надолго, я решил поближе познакомиться с местным бестиарием.
В моей палате было четыре человека, включая меня. Первый был парень по имени Кирилл на несколько лет младше меня. Он был болезненно помешан на правописании. Стоило ему увидеть ошибку где-либо, и он не мог успокоиться, пока её не исправил, при чём не важно увидел он её в газете, на стене многоэтажки или в инструкции на освежители воздуха. Когда я спросил его, что он при этом чувствует, он ответил, что это как будто ладонь положили на раскалённую сковородку и ты готов на всё, лишь бы это прекратилось. После этого он как-то нехорошо посмотрел на свою руку, я же не стал расспрашивать его дальше.
Вторым пациентом был Иван. Совсем молодой, лет этак шестнадцати. Он был помешан на японских мультиках. Периодически вёл себя как совсем маленький ребёнок: выкрикивал какие-то неизвестные мне слова, носился по отделению, и приставал к девушкам из соседней палаты, а иногда становился серьёзным, вещал о какой-то комплементации человечества, затем о том, что это мир не стоит того, чтобы он существовал и обещал записать наши имена в свою тетрадь. Несмотря на шумность парень был вполне безобидный, поэтому его почти не трогали, а лишь давали таблетки и периодически водили на сеансы у психолога.
Третьей же была тридцатилетняя девушка Мария. Она была одета в белую мужскую рубашку, длинные шорты и почти не разговаривала ни с кем, по крайней мере первый день, что я провёл в больнице. Каким образом девушка была заселена в палату к парням так и осталось для меня загадкой, видимо врачи руководствовались не столько гендерной принадлежностью, сколько уровнем угрозы для окружающих и себя. Когда я ненавязчиво спросил: «За что тебя?», она без энтузиазма ответила: «Хроническая депрессия». В юности я немного интересовался психологией и знал, что при депрессиях обычно не помещают на лечение в больницу. Когда я ей это сказал она просто молча приподняла рукава своей рубашки, и я увидел, что у неё на руках почти не осталось чистого места от порезов, которые слово сетью опутали её изящные тонкие руки.
Дни тянулись достаточно уныло, несмотря на то, что нас окружали одни психи, и поэтому мы довольно сильно сдружились. Играли в карты, шахматы, травили байки и развлекались как могли. Поначалу Мария не проявляла особого интереса к нашей деятельности, но вскоре и она стала составлять нам компанию. Мы с первого дня знали «причуды» друг друга и поэтому периодически этим подъёбывали друг друга. Однажды Кирилл достал где-то коробку с пазлами на тысячу штук и ехидно улыбаясь разбросал их на полу. Я сопротивлялся как герой, но, когда он как бы невзначай соединил два кусочка, я не выдержал и начал их собирать, попутно вспоминая все матерные слова, что я знаю. Все остальные же угарали и отпускали всяческие комментарии. Когда же оказалось, что в картинке не хватает одного кусочка я вскипел так, что меня вывели под руки из палаты и вкололи лошадиную дозу успокоительного. Когда я отошёл, он извинился и пообещал больше так не делать. Я конечно же его простил, что не помешало мне настрочить ему письмо на четырёх листах А4 в котором я сделал столько ошибок, сколько мог, попутно спрятав все ручки и карандаши, что попали в поле моего зрения.
Время шло, а Мария с каждым днём казалось мне всё привлекательней. И как-то раз, когда мы выходили с ней покурить, в специально отведённое для этого помещение, я предложил ей встречаться. Она удивлённо посмотрела на меня и спросила: «Почему именно со мной?», на что я ответил: «Знаешь, в нашем захолустье не так уж много подходящих невест». Она улыбнулась и всё-таки согласилась. Я же был доволен как слон.
Лечение, которое я проходил, в итоге дало свои плоды, и я выписался из больницы. Мария выписалась в тот же день, что и я. Оказалось, что она могла выйти оттуда, когда сама пожелает и это стало для меня радостным сюрпризом, ведь накануне я сильно переживал на счёт этого. Она забрала некоторые свои вещи и переехала жить ко мне. Вместе мы прожили счастливые два года, но потом всё опять пошло наперекосяк.
Моя мания снова начала преследовать меня по пятам с новой силой, а Мария часами могла залипать в стену и погружаться в пучину депрессии и однажды, когда мы лежали на кровати и смотрели фильм Мария, сказала: «Знаешь, эти два года, что мы прожили вместе были одними из самых счастливых в моей жизни. И мне правда жаль, что всё так закончилось. Видимо двум психам не суждено прожить счастливую жизнь. Пожалуйста, если сможешь, прости меня за то, что я сейчас сделаю». «О чём это ты?» — я тревожно посмотрел на неё. Она же взяла мои руки, положила их себе на шею и сжала. Я был в ужасе и хотел отдёрнуть руки. Но не смог. Я ведь уже начал её душить, хоть и не сам, но это ничего не меняет. Я боролся с сами собой, кричал в своей голове: «Остановись! Что ты делаешь? Это же твоя Мария!». Но я не смог остановится. Ужас полностью поглотил меня, а я всё так же сжимал горло своей любимой. Из глаз брызнули слёзы. Меня трясло. А перед глазами всё ещё пролетали наши счастливые дни, которых уже никогда не вернуть. «М»
И я не стал в этом исключением. Моя причуда заключалась в том, что мне с детства нравилось доводить все свои начинания до конца. Когда в детстве мне купили моё первое лего, я сидел до тех пор, пока не собрал кораблик, который был нарисован на картинке. Затем мне купили коробку с пазлами и я опять же сидел и собирал их, не отвлекаясь ни на что, хотя мама и пыталась меня вытянуть от этого занятия на пару минут, чтобы покормить. Даже мои любимые вкусняшки не могли меня заставить бросить начатое дело, ведь какая еда, если я вот-вот поставлю наконец все кусочки картинки в правильное место?
В общем так я и жил, отдаваясь любому своему начинаю с полной отдачей и не считал это какой-то проблемой. В школе меня хвалили за отличную успеваемость, затем в универе меня ставили другим в пример. На работе тоже всё было отлично, но в какой-то момент всё пошло наперекосяк и причуда, что вела меня по жизни вдруг стала этой жизни мешать. Знаете, довольно просто сделать уроки до конца, написать курсовую работу или закончить проект, который поручили на работе, а потом с чувством удовлетворения заниматься чем-нибудь другим, но к сожалению не всякое дело возможно довести до конца и это очень грустно.
Нет. Это натурально сводит с ума.
Чем старше я становился, тем хуже были мои дела. Самое страшное, что я осознавал проблему, но ничего не мог с собой поделать. И однажды, когда мои заскоки начали доходить до абсурда, я решился. Взял отпуск на работе и приехал в ближайшую психиатрическую больницу. Прошёл обследование, получил диагноз ОКР (обсессивно-компульсивное расстройство), заполнил бумаги и заселился в свой номер люкс. Шучу. Меня заселили в общую палату для не особо буйных, выдали робу и тапочки, и я приготовился к тому, что в ближайшее время эта палата станет моим домом.
Я реалист по жизни, и не ждал, что чудесным образом исцелюсь, скушав пару таблеток и поговорив с докторами по душам, поэтому решил просто расслабиться и плыть по течению фармакотирапии с периодическими остановками на берегах кабинетов мозгоправов. Поскольку я думал, что останусь там надолго, я решил поближе познакомиться с местным бестиарием.
В моей палате было четыре человека, включая меня. Первый был парень по имени Кирилл на несколько лет младше меня. Он был болезненно помешан на правописании. Стоило ему увидеть ошибку где-либо, и он не мог успокоиться, пока её не исправил, при чём не важно увидел он её в газете, на стене многоэтажки или в инструкции на освежители воздуха. Когда я спросил его, что он при этом чувствует, он ответил, что это как будто ладонь положили на раскалённую сковородку и ты готов на всё, лишь бы это прекратилось. После этого он как-то нехорошо посмотрел на свою руку, я же не стал расспрашивать его дальше.
Вторым пациентом был Иван. Совсем молодой, лет этак шестнадцати. Он был помешан на японских мультиках. Периодически вёл себя как совсем маленький ребёнок: выкрикивал какие-то неизвестные мне слова, носился по отделению, и приставал к девушкам из соседней палаты, а иногда становился серьёзным, вещал о какой-то комплементации человечества, затем о том, что это мир не стоит того, чтобы он существовал и обещал записать наши имена в свою тетрадь. Несмотря на шумность парень был вполне безобидный, поэтому его почти не трогали, а лишь давали таблетки и периодически водили на сеансы у психолога.
Третьей же была тридцатилетняя девушка Мария. Она была одета в белую мужскую рубашку, длинные шорты и почти не разговаривала ни с кем, по крайней мере первый день, что я провёл в больнице. Каким образом девушка была заселена в палату к парням так и осталось для меня загадкой, видимо врачи руководствовались не столько гендерной принадлежностью, сколько уровнем угрозы для окружающих и себя. Когда я ненавязчиво спросил: «За что тебя?», она без энтузиазма ответила: «Хроническая депрессия». В юности я немного интересовался психологией и знал, что при депрессиях обычно не помещают на лечение в больницу. Когда я ей это сказал она просто молча приподняла рукава своей рубашки, и я увидел, что у неё на руках почти не осталось чистого места от порезов, которые слово сетью опутали её изящные тонкие руки.
Дни тянулись достаточно уныло, несмотря на то, что нас окружали одни психи, и поэтому мы довольно сильно сдружились. Играли в карты, шахматы, травили байки и развлекались как могли. Поначалу Мария не проявляла особого интереса к нашей деятельности, но вскоре и она стала составлять нам компанию. Мы с первого дня знали «причуды» друг друга и поэтому периодически этим подъёбывали друг друга. Однажды Кирилл достал где-то коробку с пазлами на тысячу штук и ехидно улыбаясь разбросал их на полу. Я сопротивлялся как герой, но, когда он как бы невзначай соединил два кусочка, я не выдержал и начал их собирать, попутно вспоминая все матерные слова, что я знаю. Все остальные же угарали и отпускали всяческие комментарии. Когда же оказалось, что в картинке не хватает одного кусочка я вскипел так, что меня вывели под руки из палаты и вкололи лошадиную дозу успокоительного. Когда я отошёл, он извинился и пообещал больше так не делать. Я конечно же его простил, что не помешало мне настрочить ему письмо на четырёх листах А4 в котором я сделал столько ошибок, сколько мог, попутно спрятав все ручки и карандаши, что попали в поле моего зрения.
Время шло, а Мария с каждым днём казалось мне всё привлекательней. И как-то раз, когда мы выходили с ней покурить, в специально отведённое для этого помещение, я предложил ей встречаться. Она удивлённо посмотрела на меня и спросила: «Почему именно со мной?», на что я ответил: «Знаешь, в нашем захолустье не так уж много подходящих невест». Она улыбнулась и всё-таки согласилась. Я же был доволен как слон.
Лечение, которое я проходил, в итоге дало свои плоды, и я выписался из больницы. Мария выписалась в тот же день, что и я. Оказалось, что она могла выйти оттуда, когда сама пожелает и это стало для меня радостным сюрпризом, ведь накануне я сильно переживал на счёт этого. Она забрала некоторые свои вещи и переехала жить ко мне. Вместе мы прожили счастливые два года, но потом всё опять пошло наперекосяк.
Моя мания снова начала преследовать меня по пятам с новой силой, а Мария часами могла залипать в стену и погружаться в пучину депрессии и однажды, когда мы лежали на кровати и смотрели фильм Мария, сказала: «Знаешь, эти два года, что мы прожили вместе были одними из самых счастливых в моей жизни. И мне правда жаль, что всё так закончилось. Видимо двум психам не суждено прожить счастливую жизнь. Пожалуйста, если сможешь, прости меня за то, что я сейчас сделаю». «О чём это ты?» — я тревожно посмотрел на неё. Она же взяла мои руки, положила их себе на шею и сжала. Я был в ужасе и хотел отдёрнуть руки. Но не смог. Я ведь уже начал её душить, хоть и не сам, но это ничего не меняет. Я боролся с сами собой, кричал в своей голове: «Остановись! Что ты делаешь? Это же твоя Мария!». Но я не смог остановится. Ужас полностью поглотил меня, а я всё так же сжимал горло своей любимой. Из глаз брызнули слёзы. Меня трясло. А перед глазами всё ещё пролетали наши счастливые дни, которых уже никогда не вернуть. «М»
