Самый сложный год в моей жизни попал на именно 2022. История начинается еще с осени 21 года, но большинство трудностей пришлось на текущий.
В октябре прошлого года я со своим новым классом поехал на военные сборы, такое небольшое мероприятие от военкомата где ты приезжаешь на территорию детского лагеря и проходишь недельный курс уроков труда с уклоном на армию. Каждое утро в 7 часов зарядка, песни строем и сбор/разбор автоматов калашникова. Еще в конце этого срока меня начала беспокоить жуткая боль в спине, словно я её надорвал. Лечили меня там местные медики аспирином и мазью, так я и прошел этот курс военных сборов. Приехав домой обнаружилось что у меня температура 37.5. Параллельно температуре спина начинала все больше и больше болеть, настолько, что при попытке напрячь пресс и встать вперед из положения лежа было невозможно, сразу резкая колющая боль и ничего. Справлялся с ибупрофеном. Врачи в поликлинике рассмотрев клинический и биохимический анализ кроив поставили вирусное заболевание, но какое конкретно не говорили. Три недели я лежал дома на больничном с температурой и постепенно нарастающей болью в спине. Антибиотики температуру никак не сбивали, у меня началось недомогание, слабость и ломота в костях. Тут мои родители по знакомству положили меня в городской ковидный стационар на обследование и пробыв неделю в одинокой палате, пожимая плечами, врачи переводят в детское гематологическое отделение.Это был соседний корпус в 300 метрах от ковидного и это был последний раз в году, когда я самостоятельно шел по улице своими ногами.
Прибыв в гематологическое мне поставили броню (иголка с пластырем в вену на запястье) и подключили капельницу. Жил там в палате с пацаном лет 10. У меня ежедневно по два раза брали кровь из вены и ничего не говорили по результатам. Самое трудное в тех условиях было приспособиться спать с капельницей, когда к руке ведет резиновый провод и кажется, будто чуть дернешь или потянешь неправильно он выскочит. По истечению трех дней, утром приходит врач и сообщает что мне предстоит пункция костного мозга и бояться нечего. И ведь на самом деле, страшного ничего нет, особенно когда детям пункции делают под общим наркозом, такой веселый газ, который я принимал еще раз 20 в течении полутора лет. После пункции у меня начала дико болеть спина и темнеть в глазах, когда пытался встать и куда-то пойти. Через 2 дня после пункции врачи получают результаты и говорят что мне нужно переехать в соседнее отделение, название которого я еще не знал. Со мной переносят капельницу на третий этаж того же здания, только палата здесь уже трехместная, и к моему удивлению, 3 места только на пациентов, а всего не считая меня, там было 4 человека. Маленькие дети пациенты и их опекуны, это была палата интенсивной терапии (ПИТ). После удачного переезда с вещами вызывают мою маму и сообщают что мне требуется круглосуточное попечение. Вручают две книги, для родителя и меня. Уже становится все более-менее понятно куда все ведет, почему врачи не могли понять что это за болезнь и откуда плохие анализы крови. Диагноз острый лимфобластный лейкоз (ОЛЛ), а отделение стационара - детское онкологическое.
* Именно с этого момента я начну рассказывать менее подробно, иначе пост затянется на слишком долго и читать будет просто не интересно.
Мне сообщают что есть два варианта лечения и так как я в высокой группе риска по возрасту (16 на тот момент) они все же попробуют самый частый - обычная химиотерапия. После второй пункции у меня из-за боли в спине просто отпадает возможность вставать на ноги, все еще помню момент, когда меня уговаривали встать на весы взвешаться я просто свернулся калачиком от нестерпимого ощущения, будто мне под гидравлическим прессом раздавили все кости в пояснице. Лежал под сильнодействующим обезболивающим трамадол я еще долго. Курс химиотерапии сам скудный, просто приносят прозрачный пакетик с цветной жидкостью, подключают к капельнице и ты лежишь как овощ с помутненным сознанием, либо спишь. И начиная с ноября до конца декабря я все время лежал в ПИТе, и новый год смог встретить в инвалидной коляске с остальными пациентами, у кого со здоровьем было также плохо, что их не отпустили домой.
Еще прошли январь, февраль и наступил март. Я снова смог встать на ноги и выйти на улицу, но домой еще рано. На тот момент у меня перестала болеть спина, просто все мышцы на моем теле отрофировались. Одновременно смешно и грустно было, когда я пытался опереться на ногу, у меня появлялась боль в левой пятке (просто смешно звучит). Теперь же я жил также в онкологическом стационаре, но уже в обычной одиночной палате с мамой. Прогнозы врачей по окончанию двух курсов химии изменились, и теперь начали строить планы на трансплантацию костного мозга. Это аргументировали так: отзыв моего организма на химиотерапию был не так хорош, как полагалось, и риск рецидива велик.
Апрель, 17 числа, за три дня до дня рождения, я с матерью улетаю в Санкт-Петербург, получаем комнату в коммуналке от благотворительного фонда и операция планируется на конец мая. Как оказалось, Питер предпочитает в ряд доноров отца для сына, мать для дочери, тем самым вызывая моего папу на две недели отлучиться от работы и прилететь к нам. Целую неделю папу качают лейкостимулятором для того, чтобы стволовые клетки костного мозга вышли в кровь, ее забрали и отфильтровали. Сам процесс трансплантации не очень интересный, скорее психологический хоррор. Закрытая палата с тобой и еще одним пациентом, ее нельзя проветривать дабы избежать инфекции, от подготовительного курса химии пропал абсолютно любой аппетит. А вообще, как переливание крови, которое упомянуть ранее забыл. В течении всей болезни, а еще больше после химиотерапии сильно упали уровни гемоглобина и тромбоцитов, уровень которых восстанавливали переливанием. Ежедневно, пока жил в квартире ходил в больницу пешком, сдавал кровь и сидел по 2-6 часов под капельницей.
Результаты операции были известны через месяц, также после пункции, которую, к слову, в питере делают под местным наркозом. Ты находишься в сознании и лежишь на животе, колят обезболивающее в поясницу, а потом как гвозь, наверное толщиной с миллиметр иглой шприца протыкают слой кожи и пробивают тазовую кость. Самое неприятное, когда начинают высасывать костный мозг, что-то среднее между болью и давлением.
Первая трансплантация не сработала, процент прижившихся костномозговых клеток сначала был 90%, а потом спустя две недели упал до 30%. Была запланирована вторая трансплантация. На этот раз отец не требовался, он давно уже был в родном городе. Врачи сказали что всегда берут количество клеток выше нужного, на случай подстраховки как здесь. Второй раз немного отличался, потому как при переливании я чувствовал четкий вкус томатов во рту, и у меня опять заболела спина. На этот раз боль в спине была на короткий промежуток времени, ее убрали дозой гормонов. И вот, через полтора месяца после второй трансплантации меня выпускают снова жить в квартиру Питера и сообщают что трансплантант снова не прижился, едьте домой, минимальная остаточная болезнь отсутствует. В конце концов получается так, что до сентября я живу в Питере, пока не восстановятся показатели крови и перестану быть зависимым от переливаний крови и лечу домой. Дома снова на пару недель ложусь в больницу, делают пункцию, подтверждают ремиссию и отпускают. Остается только один повод беспокойства - боязнь рецидива. Рак полностью не лечится, лишь уничтожется большая часть бластовых клеток, не выполняющих свою функцию. Так что остается просто надеяться на лучшее.
Сейчас я на домашнем обучении, восстанавливаю физическую форму. Статус ребенок-инвалид, хотя звучит намного хуже чем есть на самом деле. Вернулся к обычному образу жизни. Зато побывал в Питере первый раз)
Рекомендую каждому прочитавшему сдавать кровь хотя-бы раз в один-два месяца и беречь свое здоровье. Такой недуг как рак крови может быть вызван ничем кроме как внешним фактором: грязный воздух, стресс, недосып. Имунная система просто в один день не справится и даст сбой.
Что-то накидал с телефона, что посчитал для себя ключевыми воспоминаниями: